Хотя в конце XIX века население села Бердском не превышало одной тысячи человек, известно оно было едва ли не всей Западной Сибири. Славилось село своими кузнецами и пчеловодами, шорниками и пимокатами, славилось ярмарками – Ивановской и Михайловской. А ещё – извозчиками, которых в Бердском было в ту пору аж 150 человек.
Извозчики перевозили людей и грузы не только по территории Бердской волости, но и далеко за её пределами. Запросто могли подрядиться, если цена была подходящей, на поездку до Кузнецка и Томска, Бийска и Барнаула. На трактах в то время частенько «шалили» лихие люди, поэтому ямщики обладали бойцовскими навыками, умели в случае необходимости защитить не только себя, но и своих пассажиров. Кому попало в извозчики было лучше не соваться. Тем более что извозчичий промысел был отнюдь не стихийным, а находился под пристальным государственным надзором.
В соответствии с «Обязательным постановлением об извозном промысле» все, кто в Российской империи таковым промыслом занимался, подразделялись на легковых, ломовых (грузовых) и водовозных. Легковые, в свою очередь, подразделялись на первый и второй разряды и имели соответствующие знаки. Каждому извозчику полиция выдавала номер, который крепился к коляске, карете или повозке.
Безопасно перевезёт любые ваши грузы ASTANA TRANS.
Сбрую извозчикам теми же правилами предписывалось иметь «ремённую, прочную и приличную», дуги должны быть «городские», то есть, изготовленные по определённым стандартам. Все бердские крестьяне, пожелавшие стать извозчиками, отправлялись «на поклон» в уездный центр. Там, в Барнауле, их экипажи, сбрую и одежду придирчиво осматривали в городском общественном управлении и в полиции, а лошадей – уездный ветеринарный врач. И только после этого крестьяне получали разрешение на извоз.
В то время существовала целая извозчичья культура. Сегодня, например, автолюбители часами могут обсуждать, у кого какой марки автомобиль, какие колёса, какие диски. Раньше было всё то же самое, только связанное с лошадьми. Извозчики хвалились друг перед другом красивой сбруей, наклёпками на ней, ручной работы колокольчиками.
Извоз был популярным занятием для бердчан, а значит, имелась в селе и своеобразная станция техобслуживания, где можно было подковать коня, заменить тележное колесо, заказать сбрую. Такой «СТО» владел шорник Степан Барабошкин, родной брат купца Василия Барабошкина. За помощью и экипировкой к нему ехали извозчики со всего Барнаульского уезда.
В соответствии с «Правилами для извозчиков», ямщики первого разряда должны были выезжать зимой в специальных санях, так называемых «американках», с тёплым меховым одеялом. Ямщики второго разряда могли обойтись «глухими» санками городского типа. Чтобы пассажиры не замёрзли, их дополнительно укутывали кошмой из шерсти или медвежьей шкурой. Летом «перворазрядники» возили людей в рессорных крытых экипажах с крыльями, извозчики второго разряда — в полурессорных пролётках. Обязательное условие — иметь кожаные фартуки: чтобы во время поездки по бездорожью пассажиров не заляпало грязью с ног до головы. Амуниция для лошадей также строго регламентировалась правилами.
В эскорте у цесаревича
Бердчанин Савелий Хомутов продал свой дом, чтобы пройти по конкурсу в эскорт цесаревича Николая.
Эта любопытная история — из воспоминаний бердского старожила Владимира Бирюкова. Его земляк Савелий Хомутов был человеком очень честолюбивым: всегда и везде ему хотелось быть лучшим.
Первым из извозчиков села он обзавёлся аж целой тройкой лошадей. Первым с ветерком сгонял до Томска и вернулся домой целым и невредимым. А когда весной 1891 года узнал, что через три месяца в Томск наведается сам цесаревич Николай, то загорелся желанием непременно увидеть наследника российского престола.
Вслед за весточкой о грядущем визите наследника прилетела в Бердское и другая, ещё более заманчивая для Савелия весть: о том, что сопровождать Николая в поездке будет эскорт специально подготовленных для этой цели экипажей.
Извозчиков для эскорта набирали по всей Томской губернии, выражаясь современным языком, на конкурсной основе. Принял участие в конкурсе и Савелий Хомутов. Экзамен он выдержал. Оставалось одно препятствие: ямщики, удостоившиеся чести быть включёнными в эскорт цесаревича, должны были оснастить своих лошадей сбруей, внешний вид которой установил специальный регламент.
Ничего не скажешь: красивая была сбруя. Но стоила целое состояние. Ан не было таких препятствий, которые не преодолевал бы Савелий Хомутов. Он продал свой добротный дом (где, по счастью, жил бобылём), на вырученные деньги справил всё необходимое и отправился-таки в Томск.
Цесаревич к тому времени совершил кругосветное путешествие, погостил на Японских островах и в Санкт-Петербург возвращался через Сибирь: где – на пароходе, где – по Иркутскому тракту, на лошадях. В сопровождении свиты, конечно.
5 июля 1891 года Николай Александрович на пароходе прибыл в Томск. Там-то его уже и ждали те самые двадцать разукрашенных извозчичьих экипажей, в числе которых был и наш земляк Савелий Хомутов. С восторгом вспоминал он позднее, как встречала цесаревича огромная толпа народу, как на многие вёрсты вокруг разносилось раскатистое народное «ура!», как вся эта людская масса, давя друг друга, устремилась к наследнику престола, чтобы рассмотреть его поближе.
Вспоминал Савелий Хомутов и хлеб-соль, поднесённые цесаревичу городским головой на серебряном подносе, и украшенные цветочными гирляндами триумфальные ворота, специально сооружённые для этого случая, и праздничную иллюминацию из тысяч свечей и разноцветных фонарей. Всего лишь сутки пробыл цесаревич в Томске, но почти всё это время Савелий Хомутов пробыл в непосредственной близости от августейшей особы, о чём потом долгие годы вспоминал с дрожью в голосе и верноподданническим трепетом.
И долгие же годы потом он копил деньги на новую избу. Тяжело ему это давалось: с открытием Транссибирской магистрали доходы местных извозчиков резко упали. Не допивал и недоедал, себе во всём отказывал и внешне выглядел, как какой-нибудь голодранец. Спартанский образ жизни привёл к тому, что к началу первой мировой войны Савелий Хомутов превратился из законопослушного и верноподданного гражданина в настоящего карбонария. Февральскую революцию он встретил ликующим возгласом: «Наконец-то скинули Николашку, этого изверга и кровопийцу!». О том, как ради того, чтобы увидеть «кровопийцу», он четверть века назад пожертвовал родным кровом, Савелий больше не упоминал.
Конфуз. Среди основных требований к извозчикам было искусное управление своим транспортным средством. Бердский старожил Владимир Бирюков оставил воспоминания о ЧП, произошедшем зимой 1890 года: лошадь Степана Шаповалова внезапно понесла, и сани с купчихой Губиной перевернулись. Купчиха тогда, к счастью, отделалась синяками да шишками, но крику и вою было на всё село. Бедолага Шаповалов после конфуза лишился разрешения на извоз по распоряжению уездного начальства.
